Весь год – театр | Хабаровский краевой музыкальный театр: официальный сайт

Весь год – театр

Художник по свету Илья Чепурнов и художник по свету Александр Горовой из Хабаровского краевого музыкального театра рассказали о том, что для них Театр. Сколько человек готовит спектакль? Реквизит, свет, звук, музыку и костюмы? Где учат работников сцены и художников по свету? О тех, кого не видит зритель, но без кого не возможен театр семь интервью Антонины Потаповой и фото Игоря Волкова.

Художник по свету Илья Чепурнов и художник по свету Александр Горовой из Хабаровского краевого музыкального театра рассказали о том, что для них Театр. Сколько человек готовит спектакль? Реквизит, свет, звук, музыку и костюмы? Где учат работников сцены и художников по свету? О тех, кого не видит зритель, но без кого не возможен театр семь интервью Антонины Потаповой и фото Игоря Волкова.

Илья Чепурнов
Художник по свету
Хабаровский краевой музыкальный театр
В театре 11 лет

Перед встречей с Ильей меня несколько раз предупредили, что он человек немногословный. Мы договорились встретиться возле служебного входа музыкального театра, оттуда потайными дорогами по лестницам и переходам попали в фойе второго этажа. Как позже выяснилось, в любую точку театра можно попасть разными дорогами — такие лабиринты искусства. Пока мы разговаривали, в зале звучала музыка и пение, часы с 11 до 14 – время репетиций, а после — перерыв до вечернего спектакля. Илья, как и многие сотрудники театра, пришел сюда совершенно случайно. До этого момента, где только не работал.

«Меня [в театр] привел друг, он меня порекомендовал, как человека с образованием. Я на худграфе в «педе» учился. Друг сказал, что у меня все получится. Мне действительно работа очень понравилась – интересная и необычная, такой работы я ни разу в своей жизни не видел».

Театр действительно большой механизм – он, как завод, в котором работают свои цеха. В «осветительном» цеху есть осветитель, есть оператор пульта, а есть художник по свету – Илья, который всё это и придумывает. «Люди у нас в основном универсальные, то есть они должны уметь многое, собрать даже самую элементарную электроцепь!». Основная задача цеха, как говорит Илья, — создать атмосферу, иллюзию. «…воды, огня, если это необходимо, в переходе спектакля, в картине. Подчеркиваем эмоции артиста, само собой светим его лицо. Лицом артист работает, вызывает эмоции, и зритель должен это видеть. Один художник по свету, говорил мне, что даже темнота в театре должна быть условной. Если стоит темная картина, полного затемнения не должно быть. В театре должно быть таинство бытия».

«Допустим идет обычная картина, герой должен сказать ключевые слова, чтобы они затронули нитки души зрителя, вызвали эмоцию – молитва, например. Мы не будем оставлять яркий общий свет на его эмоциональном переживании, мы уберем со всех других [объектов] свет, выделим героя контровой точкой сзади, чтобы подчеркнуть объем. Все остальное убирается, остается только он, все смотрят только на него и слушают только его, хотя персонажей на сцене много».

Так создается эффект драматизма. Илья может сделать на сцене даже рассвет. У художника по свету он начинается из глубины — так появляется зарево. «Его можно сделать обычным двухкиловатным прибором. Мы его ставим на заднике и начинаем по музыке выводить. Можно создать иллюзию тумана в этой же картине».

Художник по свету – это человек в театре, который продумывает всю световую партитуру. «Моя работа начинается с пьесы. Художник приносит макет художественно-постановочной группе. Когда я принимаю макет, я начинаю его продумывать. Первоначально рисую схему, потом составляю свето-технический лист спектакля — это где все прописано: где какой канал, какой номер куда светит. И также существует листок проведения спектакля. Это та самая партитура, по которой оператор пульта ориентируется».

«Мне интересен весь процесс, но самый интересный, когда актеры надевают костюмы, потому что костюмы дают многое для света. Они надевают костюмы, и ты видишь свой результат. Иногда бывает с режиссерами остаемся ночь, чтобы уже конкретно все доделать, потому что сроки у нас бывают небольшие. Тогда мы остаемся в зале и сочиняем, пока никого нет, чтобы нам никто не мешал, потому что в будний день у нас в любом случае сцена кем-то занята, поэтому выход – это работать ночью. Когда уже все готово, и мы редактируем готовый продукт, подчеркиваем нюансы».

Илья — человек, на котором лежит вся ответственность по световому оформлению спектаклей. Когда дело касается выхода на сцену – в этом он себе не доверяет. «На сцену мне не хотелось. Я — человек совсем другой. Я человек настроения и не хочу подводить зрителя, в этом плане я себе не доверяю. Лучше за кулисами, лучше все это дело обслуживать. Самая тяжелая работа, пока идет спектакль, у артиста, он везет все. Он — сердце, он движет и энергию дает. Он должен зрителя завоевать, чтобы зритель аплодировал стоя. Когда артист отдыхает, все остальные работают: собирается спектакль, монтировщики таскают декорации, осветители ставят приборы, в общем, к вечеру все готово».

Илья делится, что искренне любит театр, он для него, как какое-то открытие. «Я, наверное, буду банален, что это мой второй дом. Я в театре провожу больше времени, чем со своей семьей, детьми. Не помню уже, кто сказал, что в театре не работают, а служат. Те, кто театру не служат, они быстро из него почему-то уходят».

Театр как единый организм, сердце которого — актер, поэтому и аплодисменты в зале звучат для всех. «Да, воспринимаю [аплодисменты] и на свой счет тоже (смеется). Мы все-таки вложились все, и аплодисменты всему театру. Я чувствую благодарность, когда люди аплодируют стоя, тем более, когда я провожу спектакли, как оператор пульта, я чувствую энергию зала».

Илья говорит, что театр его выбрал. «Да, это мое место. Если не обидят, буду работать вечно, до гробовой доски. Это мое место, я уже определился!».

Любимые спектакли: «Любовный покер», «Капитан Блад». 

В театре должно быть таинство бытия.

 

Александр Горовой
Бутафор
Хабаровский краевой музыкальный театр
В театре 2 года

С Александром мы беседовали не в театре, а в его мастерской. Александр настоящий, как говорится, практикующий художник. Наш разговор был больше о театре как таковом, о его месте и времени, о людях и проблемах, о роли режиссера и важности небольших деталей. Мы сидели в залитой солнцем мастерской и разговаривали.

«Идей у нас особых нет, много черновой работы — клеим там всякое, но иногда делаем что-то относительно стоящее».

Александра в театр привел Андрей Тен, главный художник Музыкального театра. Александр говорит, что все делается по знакомству, а не по объявлению. «И я сразу с места – в карьер, шла работа над «Капитаном Бладом», и дали сразу шпагу какую-то делать с механизмом, чтоб отстреливал». Работа Александру понравилась, что-то подобное он и хотел. С компьютерами не дружит, а здесь все умения и пригодились. Так и начался его театральный путь. «Самое напряженное время было осенью 2017 года, когда шла постановка «Спящей красавицы». Спектакль получился зрелищный и интересный. После была «Принцесса цирка» — это был уже легче, а дальше и еще легче».

«Будет ощущение прекрасного или нет — зависит от режиссера», — так считает Александр. «Все зависит от режиссера конкретной постановки. Как поведет корабль — так оно и будет. Когда я пришел, попал на спектакль «Блада», и я помню эту атмосферу. Я сижу в подвале что-то клею, вверху идет репетиция, и я чувствую, ощущаю, что там идет драйв. Нет нормальной режиссуры — ничего не будет. Как в живописи: если композиция не построена, правила не соблюдены, то не будет ничего. Все зависит не от декораций, они второстепенны. В первую очередь — игра и режиссер. Может быть слабая пьеса, но режиссер… Как он сможет всех объединить?!».

Но все-таки есть ли ощущение творчества там, в подвале? – спрашиваю я. «То, что я делаю — главное быстро, прочно и легко. Когда обклеиваем фанеру, тут творчества нет, а когда дают что-то сделать… На трактирщицу, например, делал контрабас из пеноплекса. Творчество в том, из чего и как ты можешь сделать».

«На спектакль дается срок — полтора месяца. Декорации готовы обычно где-то за неделю до премьеры. Поставили. Что-то надо уменьшить, что-то на макете одно, а в размере другое, переделывать приходится. Я помню, когда «Принцесса цирка» была, там есть такая машина, ты ее обдираешь, террокалом, переклеиваешь, будто наждачку лижешь языком. Потом поставили – на сцене смотрится хорошо! Иногда бывает желание что-то сжечь, спалить».

Александр признается, что в последнее время на сдачи спектаклей не ходит, и желание смотреть постановки становится все меньше, хотя всю эстетику условности понимает и чувствует. Все же театр для него – это действительно волшебство, некая магия. «В театр и раньше редко ходил, больше про кино. С удивлением узнал, что все мои любимые актеры, у них театральная школа. Без театра и хорошего кино нет! Спектакль нужно смотреть из зрительного зала, а за кулисами не то — все бегом-бегом. Стараюсь по репетициям не сидеть, да некогда, все сделал, отдал и лучше потом приду и посмотрю».

К своим работам Александр относится отстраненно. Сделал – и уже не твое. Вспоминает историю про красный мячик, с которым на сцене актеры побегали три минуты, а красил он его два дня. А принимает ли он аплодисменты зрителей на свой счет? «Не знаю, я бы так не сказал. Я за этим не стремлюсь. Наверное, нет, потому что моя работа она лучше всего оценена тогда, когда она по-хорошему не заметна, она должна помогать становлению, чтобы актеру было удобно с этим играть, чтобы работало, не ломалось. Чем оно естественнее и незаметнее — тем лучше».

Любимые спектакли: «Капитан Блад», «Любовный покер», «Первая любовь». 

«Хорошо тогда, когда он [бутафор] незаметен, но без него никак»

 

Источник: http://vesgod-teatr.tilda.ws


Решаем вместе
Знаете, какая помощь от государства необходима, чтобы реализовать свой потенциал на максимум?