Исаков: Хабаровск — просто курорт по сравнению с Карелией / МД ХХI век | Хабаровский краевой музыкальный театр: официальный сайт

Исаков: Хабаровск — просто курорт по сравнению с Карелией / МД ХХI век

К хабаровскому климату певец Музыкального театра привыкал два года… Первый раз Олег Исаков, артист-вокалист Хабаровского краевого музыкального театра, попал в оперу в Харькове с мамой, точнее, она была им беременна. Это была «Кармен» Жоржа Бизе. Видимо, именно тогда он заболел музыкой, пением. Олег – тенор. Он работает и в Хабаровском музыкальном театре, и на Приморской сцене Мариинского театра. Здесь — город, ставший родным, во Владивостоке – любимая опера…

В России теноров всегда особо выделяли, любили. Старшее поколение помнит двух великих – Сергея Лемешева и Ивана Козловского. Это была даже не конкуренция, а своего рода дуэль двух выдающихся певцов

— Есть ли конкуренция среди теноров на Дальнем Востоке?

— Есть небольшая в конкретном театре: на Приморской сцене Мариинского театра. В Приморье я пою партию принца Тамино в опере Моцарта «Волшебная флейта», в опере Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» — партию принца-юнца, Хозе в «Кармен», Герцога в опере Верди «Риголетто».


К хабаровскому климату певец Музыкального театра привыкал два года… Первый раз Олег Исаков, артист-вокалист Хабаровского краевого музыкального театра, попал в оперу в Харькове с мамой, точнее, она была им беременна. Это была «Кармен» Жоржа Бизе. Видимо, именно тогда он заболел музыкой, пением. Олег – тенор. Он работает и в Хабаровском музыкальном театре, и на Приморской сцене Мариинского театра. Здесь — город, ставший родным, во Владивостоке – любимая опера…

В России теноров всегда особо выделяли, любили. Старшее поколение помнит двух великих – Сергея Лемешева и Ивана Козловского. Это была даже не конкуренция, а своего рода дуэль двух выдающихся певцов

— Есть ли конкуренция среди теноров на Дальнем Востоке?

— Есть небольшая в конкретном театре: на Приморской сцене Мариинского театра. В Приморье я пою партию принца Тамино в опере Моцарта «Волшебная флейта», в опере Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» — партию принца-юнца, Хозе в «Кармен», Герцога в опере Верди «Риголетто».

Начинал я как лирический тенор — голос был моложе, легче. Преподаватели, которые со мной занимались, говорили, что я – тенор-спинто, то есть лирико-драматический. Могу браться и за лирические партии, и за драматические.

Сейчас, в 43 года голос тяжелее. Нижний участок диапазона становится более грубым, мужественным, а средний и верхний участки — более крепкими. Менее легким, прозрачным становится голос, более плотным.

Олег Исаков родился теперь уже в заграничном Харькове, где появились на свет Джозеф Шиллингер, учитель Джорджа Гершвина, Гленна Миллера и Бенни Гудмена, Исаак Дунаевский, Клавдия Шульженко и Людмила Гурченко. Там, где через шаг – пивная, где усатые милиционеры такой толщины, что кажется — убери ремень с талии, и они лопнут. В конце застойных 70-х время было нелегкое и материально малорадостное, семья переехала на «севера», в Мурманск. Сначала отец устроился, а через год и остальные подтянулись. В 80-ые и 90-ые зарабатывали, зарабатывали, потом во время дефолта все сгорело. Переехали в Выборг.

— Я из Мурманска уехал в Карелию, где была ближайшая консерватория. Было, дернулся в Питер, но там рынок перенасыщен. Остался такой стереотип, что в столицах может быть лучше и только потому, что лучше финансируются консерватории. Но все зависит от педагога. Вокал вообще самое «темное» в музыкальной специальности.

— А сам?

— Я преподавал в колледже, даю частные уроки. Дважды приглашали в институт культуры, отказывался. Я сам прошел всю эту систему и как студент, и как преподаватель колледжа. Система музыкальных вузов сомнительна изначально. Критиковали, но где такому штату преподавателей найти столько действительно одаренных молодых людей? Даже великие певцы-итальянцы сами преподавали и сами же ругали систему образования! Она не позволяет толком чему-то обучиться, где-то она даже мешает по-настоящему овладеть мастерством. Бывает, человек заканчивает консерваторию, его берут в Большой театр, отправляют на стажировку в Ла Скала, где он занимается с каким-нибудь маэстро по вокалу. И этот маэстро за несколько месяцев стажировки даёт намного больше, чем ему за пять лет обучения дали в консерватории. О кризисе в вокальном образовании стали говорить еще в XIX веке! Уже маэстро Ламперти говорил, что всё, вокальное искусство гибнет.

— Вроде бы и не погибло искусство!

— Такая техническая вокальная оснащенность, уровень изощренности в мастерстве, как в XIX веке, сегодня у единиц в мире.

— Упростилась музыка?

— Тогда тот оперный музыкальный язык был современным, актуальным. Раньше, например, попсой была и музыка Доницетти, были, конечно, народные, церковные, кабацкие песни, более доступные для простого народа, но и в театр ходили, как на сегодняшних звезд эстрады. Сегодня тот язык неактуален, и, соответственно, подготовка вокалистов тоже стала упрощаться, деградировать.

— В Хабаровск вы приехали в 2006 году. А в Карелии – сосны, чистый воздух, климат…

— Да, есть там такое. Но для академического пения ужасный там климат. В Хабаровске лучше, просто курорт по сравнению с Карелией. Здесь, конечно, не очень подходящий климат для вокалиста, но есть и хуже, — в той же Карелии, да и в Питере. Если сравнивать, то северо-запад вообще неподходящий климат для певца. Чтобы петь итальянские песни так, как они написаны, с теми тесситурами, с теми верхушками, эмоциональным наполнением, надо жить в тех или похожих климатических условиях. А так это просто, как взять какое-нибудь тропическое растение и пересадить его в Арктику: «Ну давай, расти, цвети, как это было в тропиках!» К хабаровскому климату я привыкал два года. Хотя был удивлен: здесь теплее, зеленее, небо выше, нет полярных ночей, северного сияния. В Хабаровске не очень вокальный климат, во Владивостоке мне больше нравится, все-таки морской воздух.

Дебютировал я в 2004 году в Петрозаводском музыкальном театре. Это была партия Альфреда в опере «Травиата» Верди. Музыкальное училище закончил как флейтист. В 16 лет прорезался голос. Сначала пел в рок-группе. В училище же был любительский хор, который ездил за границу, в 1991 году это была редкость — попасть за рубеж, стал заниматься в этом коллективе. Через некоторое время дирижер обратил на меня внимание, выделил, предложил заниматься индивидуально, факультативно.

— Легко ли обидеть певца? Вы обидчивы?

— Смотря на что! Если чисто по-человечески, то нет. Если критикуете то, как я пою, аргументируйте. Я не против конструктивной критики, даже буду благодарен. Даже великих певцов есть за что критиковать. Что мне говорили? Где-то можно петь легче, не надо отяжелять звук, но это я и сам знаю, понимаю и работаю над этим. Критиковали за внешность: у тебя, мол, не хватает фактуры, недостаточно высокий рост, в плечах бы пошире. Хотя тут тоже всё относительно, кто-то и не замечает этого.

— К артистам относятся как к лошадям?

— Есть такое. Раньше подобное было только в кино, потом перенеслось в театр, в основном в оперетту. И порой не важно, как правильно ты поешь, если ты красив, фактурен, то будешь играть главные роли. Раньше в опере внешность не была главной, там главное — музыка, вокальное мастерство. Чтобы совершенства сошлись — и красавец, и певец, это редкость. Оперу можно слушать и по радио, — кому-то и этого будет достаточно, можно сидеть в театре с закрытыми глазами и слушать… Если певец мастер своего дела, то в исполнении и трактовке партии, в голосе, мелодических ходах и штрихах много действа. Сейчас многие режиссеры путают действие с действенностью, т.е. можно быть действенным и стоя на месте. А метаться, прыгать, кувыркаться – это да, много действия, но не факт, что это будет действенным.

Приехав в Хабаровск, Олег Исаков устроился в филармонию. Проработал меньше года и ушел в Краевой музыкальный театр.

— Я никогда не мечтал об оперетте. В Карелии в 2004 году я начал работать в музыкальном театре сразу после консерватории. Но когда мне предложили: иди в отдел кадров, устраивайся, будешь работать текущий репертуар, где в основном водевили и оперетта, я отказался, не стал туда устраиваться.

Также я никогда не видел себя и филармоническим артистом. Но некоторое время поработал и в филармонии. В нашем Музыкальном театре я выступил на 80-летии — как подарок от филармонии. Тогда он ещё носил статус театра музыкальной комедии. На генеральной репетиции директор подошел ко мне: «Зайди-ка ко мне в кабинет, поговорим!». Но так как я не хотел работать в Музкомедии, то сразу не зашел. Продолжаю работать в филармонии, прошла зима, весна. Мне пришло повторное приглашение из тетра. В этот раз я откликнулся. И был рад, что попал в этот театр! Здесь относительный порядок, расписание, план работы, репертуар… И я очень многому здесь научился. Хотя я сам человек театральный, и театр мне не чужд, но всё-таки я оперный певец!

— Как приняли в театре?

— Хорошо приняли! Может, и интриговали, но я об этом не знаю. Меня это не волнует. Делаешь свое дело и делай. Главное, адекватно себя оценивать и адекватно действовать.

— Не скучно петь в оперетте?

— Оперетта – нескучный жанр. Материал живенький, насыщенный и юмором, и страстями, и приколами. Это надо суметь увидеть, услышать, прочитать. Конечно, это дело, в первую очередь, режиссёра. Но и инициатива артиста тут приветствуется.

— Проще ли петь в оперетте?

— И да, и нет, но в целом не сказал бы. Опереточные композиторы мыслили больше инструментально, чем вокально. Такие грехи были и у некоторых оперных композиторов! Одно дело сыграть мелодию на флейте, скрипке или фортепиано, другое дело – спеть, это будет сложнее, потому что мелодика должна быть сродни интонации человеческой речи. Например, Штраус, он более инструментальный. Если хватает мастерства, то Штрауса поешь с удовольствием, если не хватает, то мучаешься! У женщин, как правило, голоса от природы легче, им проще справляться с задачами, который поставил композитор. Оффенбах, Легар, например, более «человечны».

— В Хабаровском музыкальном театре какая самая «вкусная» оперетта с музыкальной точки зрения?

— «Сильва», конечно, и «Мистер Икс». Правда, я в них не работал. Ещё конечно "Летучка" (Штраус "Летучая мышь". — Ред.) Я принимал участие в «Веселой вдове», в «Летучке», в «Графе Люксембурге». Что люблю петь? Моцарт — да! «Волшебная флейта», ария Тамино – красивейшая музыка, пою с удовольствием, как и партию Канио в «Паяцах» Руджеро Леонкавалло в нашем Хабаровским краевом музыкальном театре.

Когда занялся пением, мечтал о партии Хозе в «Кармен». Спел. Сейчас во Владивостоке свежая постановка — опера «Риголетто». Люблю и балладу, и песенку Герцога из этой оперы, это шлягеры, да и вся эта партия великолепна! Что я мечтаю спеть? Партию художника Марио Каварадосси из оперы «Тоска» Джакомо Пуччини. Хочу спеть Германа из оперы «Пиковая дама» Петра Ильича Чайковского. О Ленском не мечтаю, вышел из этого возраста. У меня была возможность спеть его в Приморье, но я отказался, сейчас эта партия мне неинтересна.

Как-то не верится, что Олегу Исакову — 43. Многие его сверстники седы, пузаты и морщинисты, а он подтянут, необыкновенно моложав. Он чем-то похож на тихого японского ребенка — сосредоточенностью, мудростью, серьезностью. Секрет молодости? Наверно, микс из страсти к музыке, опере, пению… Ну и честность по отношению к своему ремеслу.

 

Юрий Вязанкин

Источник: Молодой дальневосточник XXI век


Решаем вместе
Знаете, какая помощь от государства необходима, чтобы реализовать свой потенциал на максимум?